"Это канонический экстремизм".

Суд в Санкт-Петербурге рассматривает дело участников молодежного движения “Весна”, которых обвиняют по несколькими статьям уголовного кодекса, включая организацию деятельности экстремистского сообщества, распространение “фейков” об армии и публичные призывы к действиям против безопасности государства. На скамье подсудимых шестеро из двадцати обвиняемых - остальным удалось покинуть Россию.

Дело “Весны” почти не обсуждают, хотя его можно назвать показательным. Оно началось с антивоенных постов в соцсетях, а заканчивается судебным процессом, где, спустя почти два года после начала следствия, один из подсудимых сделал несколько обличительных заявлений против остальных обвиняемых.

Дело "Весны"

Также в программе: Одного приговора недостаточно. Зачем российские власти предъявляют новые обвинения уже осужденным политзекам.Комментирует Евгений Смирнов, адвокат, участник правозащитного проекта Первый отдел. Донатил ФБК – уже виноват. В России разворачивается кампания против жертвователей Фонду борьбы с коррупцией. Комментирует Ольга Ромашова, журналистка дата-отдела издания Медиазона

"Это канонический экстремизм"

Руководитель проекта поддержки политзаключённых “Мемориала” Сергей Давидис объясняет размах репрессий в отношении именно активистов “Весны” и тех, кто с ними был связан, тем, что “российские власти страшно опасаются любых попыток объединения, в первую очередь политически мотивированного”.

- Хотя мы видим, что под раздачу попадают и разного рода религиозные организации, то есть любые объединения, не контролируемые российским государством и независимые от него, прочные, и особенно связанные с заграницей, - говорит Сергей Давидис. - Любое такое объединение вызывает у властей агрессивную реакцию, требующую немедленного репрессирования. “Весна”, может, и уступает по масштабам деятельности ФБК, но сила репрессий против них не уступает натиску на структуры Навального.

В случае с “Весной”, по всей видимости, сыграла роль антивоенная позиция этой группы: они в соцсетях пытались призывать граждан выступать против войны в Украине, потом – хотя бы не молчать. И вот за это российские власти объявили “Весну” “экстремистской организацией”. Но чтобы получить такой ярлык или даже уголовное обвинение, много и не нужно, - уверен Сергей Давидис:

- В случае со Свидетелями Иеговы, например, поводом послужил религиозный постулат, что их вера правильнее, чем другие веры. Так же было и с некоторыми другими религиозными группами, признанными экстремистскими, мусульманскими, например. Основанием для того, чтобы объявить их экстремистами, является то, что они считают себя правильным учением, тогда как остальные не верны - и этого достаточно. Хотя понятно, что это свойственно любой религии и любому религиозному течению, и в этом смысле это просто повод. А вообще само по себе объединение, особенно молодых людей в условиях войны воспринимается как угроза. Мы видим, что количество молодых и даже несовершеннолетних людей, подвергающихся преследованию, людей молодых и даже несовершеннолетних, которые подвергаются преследованию, оно резко выросло в ходе полномасштабной войны против Украины. Власти России воспринимают нелояльную молодёжь как реальную угрозу. Молодые люди не приобрели опыт терпения, опыт репрессий, понимания того, что может с ними случиться. Они искренние, и в этом смысле они благодатная почва для призывов к борьбе. И попытки объединения молодых людей властью особенно воспринимаются как нечто опасное. Как только в ситуации войны проявилась публичная активность “Весны” - последовали репрессивные реакции.

Летом 2025 года В России были приняты поправки к нескольким законам, позволяющие признавать экстремистами людей за поиск “экстремистских материалов” в интернете – даже если нашли такое случайно, а также в категорию “экстремистов” можно угодить, если ты оказался связанным с кем-то, кого экстремистом уже признали – например, вы состояли в одном чате. Насколько это может увеличить количество “экстремистов” в российских тюрьмах? Сергей Давидис считает, что процесс пополнения тюрем осужденными за ненасильственные действия по экстремистским и террористическим обвинениям будет идти дальше. Однако на данный момент поиск в интернете на скамью подсудимых еще не приведет:

- Последние поправки, связанные с поиском в интернете, еще не являются основанием для уголовного преследования и включения в список экстремистов. Это поправки в кодекс об административных правонарушениях. То есть это скорее способ отпугнуть российское общество от нежелательного контента, чтобы люди сами боялись искать что-то, что неодобренное властью. Это делается, чтобы разорвать связь между теми, кто внутри России и теми, кто находится в свободном пространстве интернета, может говорить и писать что угодно. Но конечно, криминализация поиска и потребления неугодной российскому государству информации может быть следующим репрессивным шагом. Сейчас пока это административное правонарушение, поэтому немедленного увеличения числа “экстремистов” ожидать не приходится.

А в части, связанной с тем, что за связь с экстремистским сообществом можно самому угодить в список экстремистов, – это уже существует давным-давно применительно к терроризму. Теперь это же распространили на экстремизм. Это в первую очередь инструмент запугивания людей, а уже во-вторых речь может идти о том, что вырастет число “экстремистов".

По мнению правозащитника, главная задача репрессивного аппарата – контролировать общество, и посадки – это инструмент контроля. “Если для этого надо будет ещё кого-то посадить, так они посадят. Но главное, что теперь стало уже пространство дозволенного, еще шире пространство неопределенности, в котором человек может ожидать рисков уголовного преследования”.

• В списках политзаключенных, который составляет “Мемориал”, сейчас 1050 человек. “И это - как всегда мы говорим - только нижняя граница реального общего количества политзаключённых. Наши коллеги из ОВД-Инфо насчитывают порядка 1600 людей, которых они называют политзаключенными по тем же признакам, что и ”Мемориал””, - поясняет Сергей Давидис.
• Количество людей, которые лишены свободы с признаками политической мотивации и незаконности преследования, по данным “Мемориала” не менее 3700, не считая украинских гражданских заложников, которых ещё не менее тысячи, и которые даже не все известны по именам.
• С начала войны количество заключенных, которых правозащитники считают политическими или незаконно преследуемыми увеличилось больше, чем в два раза.

“В информационном обществе достаточно даже относительно небольшого объема репрессий, чтобы послать гражданам сигнал, какое поведение государство считает допустимым. Поэтому количество новых политически мотивированных уголовных дел в последние год или полтора практически не растёт. Но при этом растет количество политических заключенных, потому что люди выходят на свободу гораздо медленнее, чем оказываются за решёткой”, - резюмировал Сергей Давидис.